И живо в памяти былое

Об одной из таких деревень, носившей название Южное Егоровское, и пойдет речь. Историю этих мест мне поведала моя бабушка, Аполлинария Петровна Смирнова, для которой деревня эта является родной: именно там она родилась, там прошла её молодость.
Становление деревни
История Южного Егоровского берет начало примерно со времени окончания Первой Мировой войны. А назвали её в честь первого жителя – Егора Крупина.
Вернувшись с войны, Егор Михайлович, будучи старшим сыном в семье, решил «выделиться» – выбрал место под строительство дома не в родной деревне Вязовка, а за 1,5 км. И место-то, надо отметить, выбрал хорошее: рядом проходил почтовый тракт, по которому доставляли почту из Яранска в Ветлугу, глубокий ручей, делая изгиб, впадал в Суду, рядом лес, который в народе прозвали Казна (леса-то были казенные, отсюда и название). Привольно! И застучали топоры, отдаваясь гулким эхом в лесу. За первым домом, как грибы, стали появляться и другие. «Выстроились» тут три брата Меньшиковых (Василий, Иван и Антон), чуть позднее – Алексей Алексеевич Лапин, три сына которого – Семен, Панфил, Ефим – повзрослев, тоже обосновались в Егоровском. А потом и Прокофий Груздев, Давыд Русинов и многие другие стали возводить свои дома на этом же участке. Всего в новом поселении построилось 19 домов.
Хорошая получилась деревня, ладная: все избы на один порядок, окнами к ручью. На втором порядке – амбары, жердяные изгороди, на которых женщины сушили белье, рассадники, а на берегу – бани. Со временем поставили ворота с обоих концов деревни и держали их закрытыми. Ребятишки вели очередь, кому сегодня дежурить у ворот, открывая их для гостей, а за работу мечтая получить заветную копеечку. Скоро появилось у детей и новое развлечение: мужики за деревней, на изгибе ручья, сделали пруд, запустили туда рыбу, и ребятня готова была с удочками и решётами проводить там целые дни.
Дружно жила деревня, весело. Люди были добрые, трудолюбивые, «соседистые», да это и не удивительно: много среди егоровцев было родственников, а потом стали женить и выдавать замуж промеж собой своих подросших детей. Жители деревни вели единоличные хозяйства, у каждого была лошадь, по одной-две коровы, держали свиноматок, овец, много птицы. Казна во все времена и кормила, и обогревала людей. Девочки в ягодные лета за день успевали бегать за малиной по три раза. Насушивали, бывало, по мешку в каждом доме!
Была в этих местах и своя достопримечательность – «екатерининские березы», огромные, стройные деревья, посаженные, чтобы порадовать глаз императрицы Екатерины II, которая в свое время планировала вояж по здешнему тракту.
Время
коллективизации
В трудах, заботах, нечастых праздниках дожило Южное Егоровское и до времен всеобщей коллективизации. Сначала это была одна из бригад Вязовского колхоза, позднее жители объединились в свой колхоз (уже после Великой Отечественной войны) «Свобода», а первым председателем стал Олимпий Федосеевич Лапин.
Как и по всей стране, в Егоровском коллективизация проходила проблематично: два хозяина долгое время оставались единоличниками. Еле уговорили их добровольно вступить в колхоз, ведь государство в то время проводило достаточно жесткую политику в отношении индивидуалов.
Между тем появилось на свет третье поколение егоровцев, уже коренных. В стране полным ходом претворялась в жизнь идея всеобщего образования. Вот местных подрастающих ребятишек и вози-ли в школы: сначала в Чащино, потом в Вязовку. В начальную школу – на лошадях чей-нибудь дедушка, старшеклассники же справлялись пешком. Следует напомнить, что школа в Вязовке была семилетней.
Как испокон веков было в крестьянских хозяйствах, весна, лето, осень – тяжелая, кропотливая пора: очень много приходилось трудиться на земле, да и сеном на зиму своих коровушек нужно обеспечить. Праздники жители деревни проводили все вместе, снача под балалайку отплясывая в кругу, а позднее и свои гармошки появились. Зимой же егоровцы занимались подсобным хозяйством.
И ворвалась
в их жизнь война
Особая страница в жизни деревни – Великая Отечественная война. Из каждого дома кто-то уходил на фронт, а из иных и по 2-3 человека. Семьи, где были сыновья, гордость родителей, первые помощники в делах, осиротели. Старики, женщины, дети – это их трудом держалась деревня. На удивленье, все поля в войну были вспаханы, засеяны, убраны. Пахать приходилось и подросткам, девочки же задействованы были на бороновании. Колхозные работы выполняли на быках, так как хорошие лошади были отданы на фронт, у жителей оставались только немощные клячи, от которых и проку-то было мало. Поэтому молодых бычков обучали ходить в ярме, чтобы, подросшие, они могли заменить лошадей.
Утро в деревне в летнюю пору начиналось с того, что подростки шли запрягать каждый своего быка и получали разнарядку на дневную норму труда в сотках. В десять часов все с надеждой вслушивались, не звучат ли удары по рельсу – сигнал к полднику, когда можно самому передохнуть и рабочую скотинку подкормить. Нелегко приходилось детям войны: с 12 лет мальчишки и девчонки выходили трудиться на колхозные поля. Нынешнему поколению, конечно, не понять, каково это – пропалывать от сорняков поля ржи, развозить на быках навоз в специально сколоченных на скорую руку тележках, молотить овес вручную... Не только днем кипела работа в тылу: комсомольцы под девизом: «Все для фронта, все для победы!» устраивали еще и ночные смены, во время которых на складах веяли зерно, сортировали, нагребали в мешки и отвозили в Вязовку или в Шахунью на элеватор.
Опорой всей деревни в войну была Зиновья Авдеевна Лапина. Любой мужской труд ей был под силу, умело она организовывала женщин, ребятишек на полевые работы. Увидев грусть в глазах подруг, умела поддержать и словом, и делом.
Так, общим миром, помогая ближнему в бедах и несчастьях, переживала деревня военное время. А между тем стали приходить в Егоровское похоронки. То в одной избе, то в другой был слышен плач матерей, жен, получивших печальную весть. Ни один из ушедших на фронт мужиков домой так и не вернулся...
Погасли в избах огоньки...
Но жизнь продолжалась, и вот уже третье поколение вступило в пору юности, стало создавать свои семьи. Кто-то становился хозяином в старом, еще дедовском доме, а кто-то выстраивал новый. К сожалению, на этом история деревни начала подходить к концу. Ускорила процесс вымирания этих мест цивилизация. В Вязовке открыли большой животноводческий комплекс, и все женские рабочие места, связанные с уходом за большим молочным стадом, были сосредоточены там. Семьи доярок вынуждены были перебираться на центральную усадьбу колхоза. Да и механизаторам сподручнее было ходить на работу, а не ездить на велосипедах. Так и перебиралась в соседнее село семья за семьей. Но не только в Вязовке обосновались егоровцы: многие из них разъехались по разным городам и краям, от далекого степного Алтая, Благовещенска до северного Мурманска и южного Краснодарского края.
Каждый искал лучшей доли для себя, а деревня тем временем совсем опустела.
...Среди поля за Вязовкой одиноко стоит старый тополь. Вот он, единственный живой свидетель, который бы мог рассказать о деревне все: ведь именно там почти сто лет назад он и вцепился маленькими корешками за землю и стоит по сей день непоколебимо, как хранитель чужих тайн, истории маленькой деревни и тех, кто никуда не ушел, а остался навеки в этой земле.
История – вот она, рядом, нужно поспешить принять это наследие, чтобы сохранить и передать дальше.